Книга Последняя Академия Элизабет Чарльстон  - Диана Соул

– Виктор!

– Я не был в борделе!

– Тогда где?

– Узнавал про одного человека… Держи.

– Что это? Жанет Рори, Хельтруда Сомн, Анри Велье и Спорат Милз. Последнее имя подчеркнуто. И?

– Это те, кто выжил вместе со мной при Хольмудском прорыве, дорогой брат. – В голосе Виктора скользнула ирония. – И я думаю, кто-то из них держит на меня зуб.

– Потому что?

– Потому что нож, которым убивают девушек, мой. И я потерял его на изнанке, когда мы провалились.

– Твою!.. – Ректор очень некрасиво выругался. – Откуда ты знаешь?!

– Подкупил кое-кого, получил копию… Это неважно. Важно другое: мне нужно собрать досье на последние годы жизни Рори, Сомн и Велье. Я потерял с ними все контакты.

– А Спорат Милз?

– Похоронен чуть больше месяца назад.

– Он мог инсценировать смерть.

– Я вскрыл могилу, Милз там – покоится с миром. Он теперь выглядит, пожалуй, даже лучше, чем при жизни – спокойный такой, ни одной морщинки…

– В тебе нет ничего святого!

– Может, и есть, но кто посмеет зарыться в меня так глубоко, чтобы это святое найти?

– Хорошо, – ректор вздохнул, – я добуду информацию про оставшихся троих.

Я затаила дыхание. Ведь с помощью дубликатов печати Фенира-старшего как раз и собиралась разослать письма-запросы, чтобы собрать данные обо всех выживших тогда.

– А ты пока постарайся никуда не ввязываться, очень прошу! – продолжал ректор. – И за лаборанткой своей смотри – девушка явно любопытна сверх меры, а это может привести к весьма нехорошим последствиям. Возможно, ее стоит отстранить на время от занятий и от тебя в частности.

– Не волнуйся, Грегор, Элизабет не настолько глупа, чтобы продолжать подслушивать и теперь. Сейчас она отойдет от стены и подождет меня в коридоре у приемной, так ведь?

Я отшатнулась, с трудом проглотила ставшую вязкой слюну и побрела прочь, сама задев собственный магический звоночек.

Выходит, оба Фенира знали о том, что у их разговора есть дополнительные уши, но не стали таиться. Что бы это значило? Хотели меня напугать? Смутить? Сделать и то и другое сразу, заставив саму отказаться от должности помощницы профессора?

Ха-ха-ха! Не на ту напали! Хотя смущение я на всякий случай изобразила.

– Не старайся, – увидев меня, Виктор отмахнулся, – по тебе сразу видно, что совести нет и в помине! Отдай письмо.

Я протянула ему пергамент с печатью ректора.

Фенир-младший без зазрения совести сломал магический замок и вскрыл бумагу.

– Угу. Предлагает очистить твои воспоминания за последние три часа. Как тебе это?

– Возмутительно! – ответила я.

– Я так и думал. – Фенир усмехнулся. – Обойдемся превентивными мерами. Внушением. Итак, Элизабет, подслушивать плохо! Ты поняла?

– Да. – Я покорно опустила глаза.

– Угу, но! Если услышишь что-то важное по моему делу – не забудь рассказать мне. Ясно?

Я удивленно на него посмотрела. Кивнула.

– Вот и молодец. Теперь иди себе с миром, учись.

Я уже сделала шаг вперед, но остановилась.

– Почему вы решили сохранить мне память?

– Потому что сейчас важна каждая мелочь в происходящем вокруг. Это первое. И второе – если в такой голове, как твоя, создать пустоту длиной в три-четыре часа, то вопросов у тебя возникнет в несколько раз больше, чем было до этого. Вот тогда точно жди беды. А так ты знаешь многое и понимаешь – опасно делать необдуманные шаги. Так ведь?

– Так. А дела на тех троих вы мне покажете, когда о них все будет известно?

– Ты, часом, не обнаглела, Чарльстон? Вот так пойдешь навстречу в самой малости, а она уже на шею забирается! А ну брысь с глаз моих!

Дольше испытывать терпение профессора я не стала.

Сбежав в комнату, порадовалась тому, что соседок не было на месте, и… пошатнулась под напором нового видения. Голова заболела так, будто ее тисками сдавило, а в глазах помутнело. Схватившись за спинку стула, я медленно присела и с тихим стоном закрыла лицо руками.

– Только не снова, – взмолилась вслух. И это были последние мои слова перед тем, как дар полностью овладел мной.

Я стояла рядом с подоконником, на котором покоились прилично выросшие соптимусы. Растения безжизненно повесили крупные головки – цветы, а лепестки их были опалены неведомой силой. Стоило заметить эту деталь, как запах гари прорвался в легкие, заставляя кашлять. Я согнулась в три погибели, не в силах нормально вдохнуть и сразу получила удар сбоку. Сильный и весьма болезненный. Отлетев чуть в сторону, упала на пол, открыла глаза и обмерла от дикого страха: надо мной висело черное нечто с лицом, чем-то напоминающим человеческое. Только глаз у него было три и все с вертикальными зрачками. Два на нормальном месте, а третий на том, где у обычных людей нос. И это существо рассматривало меня своими невозможно красными глазками, а у меня сводило душу от ужаса. Когда же оно выпростало руку вперед, ко мне, я закричала что есть мочи. А в следующий миг крик оборвался, потому что пол ушел из-под ног. Я полетела куда-то вниз, в неизвестность, навстречу собственной гибели!

– Нет! – сказала громко, открывая глаза и изо всех сил мотая головой.

Осмотрев комнату затравленным взглядом, я увидела соптимусов Хельги и, преодолевая страх, подошла к ним. Слишком маленькие. Интересно, как быстро они растут?..

Я попятилась.

Подбежав к полке с книгами, сгребла все, что поместилось в сумку с учебными принадлежностями, накинула плащ и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Лишь покинув комнату, ощутила небольшой прилив спокойствия.

Еще некоторое время я шла вперед, даже не понимая, что делаю и куда направляюсь. Однако вскоре увидела коридор, ведущий в лабораторию Фенира, и остановилась. Встречаться с профессором сейчас было смерти подобно. На меня с силой навалились неуверенность, настороженность и некоторая беспомощность. Руки слегка тряслись от пережитого видения, а в ногах чувствовалась слабость.

Пришлось снова отступать.

На этот раз я решила идти к единственному человеку, кому верила: к мисс Вильсон. Она не прогонит, пожалеет и, возможно, даст так необходимую передышку. В голову даже закралась крамольная мысль о том, чтобы рассказать ей о своей тайне! Настолько я устала тянуть этот груз в одиночку, страшась довериться хоть одной душе в огромном мире, что показалось: еще немного – сойду с ума. А банши, слетевшая с катушек, то еще “счастье”…

Так почему бы не разделить груз ответственности?

Почему не рассказать женщине, знавшей мою мать с детства, о своей беде, об отчаянном положении, в котором оказалась? Это было настолько заманчиво и прекрасно – получить опытного, зрелого союзника! Она могла бы дать мне дельные советы, предупредить, если начнут ползти слухи, да просто выслушать, в конце концов!